Неточные совпадения
В половине
семидесятых годов мне привелось провести зиму
в одной из так называемых stations d’hiver <зимних станций> на берегу Средиземного моря.
Московский салон прекратился с ее отъездом
в 1829
году, а ёёдом во владении Белосельских-Белозерских, служивших при царском дворе, находился до конца
семидесятых годов, когда его у князей купил подрядчик Малкиель.
В семидесятых и восьмидесятых
годах особенно славился «хлудовский стол», где председательствовал степеннейший из степенных купцов, владелец огромной библиотеки Алексей Иванович Хлудов со своим братом, племянником и сыном Михаилом, о котором ходили по Москве легенды.
На дворе огромного владения Ляпиных сзади особняка стояло большое каменное здание, служившее когда-то складом под товары, и его
в конце
семидесятых годов Ляпины перестроили
в жилой дом, открыв здесь бесплатное общежитие для студентов университета и учеников Училища живописи и ваяния.
В конце
семидесятых годов в Москве работала шайка «червонных валетов», блестящих мошенников, которые потом судились окружным судом и были осуждены и сосланы все, кроме главы, атамана Шпейера, который так и исчез навеки неведомо куда.
На Тверской, против Брюсовского переулка,
в семидесятые и
в начале восьмидесятых
годов, почти рядом с генерал-губернаторским дворцом, стоял большой дом Олсуфьева — четырехэтажный, с подвальными этажами, где помещались лавки и винный погреб. И лавки и погребок имели два выхода: на улицу и во двор — и торговали на два раствора.
Одного из таких старых дубов человеческого леса я видел
в Гарном Луге
в лице Погорельского. Он жил сознательною жизнью
в семидесятых и восьмидесятых
годах XVIII века. Если бы я сам тогда был умнее и любопытнее, то мог бы теперь людям двадцатого века рассказать со слов очевидца события времен упадка Польши за полтора столетия назад.
Любовь Андреевна. Будьте добры, Яша. И зачем я поехала завтракать… Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом… Зачем так много пить, Леня? Зачем так много есть? Зачем так много говорить? Сегодня
в ресторане ты говорил опять много и все некстати. О
семидесятых годах, о декадентах. И кому? Половым говорить о декадентах!
Но явилась помощь, —
в школу неожиданно приехал епископ Хрисанф [Епископ Хрисанф — автор известного трехтомного труда — «Религии древнего мира», статьи — «Египетский метампсихоз», а также публицистической статьи — «О браке и женщине». Эта статья,
в юности прочитанная мною, произвела на меня сильное впечатление. Кажется, я неверно привел титул ее. Напечатана
в каком-то богословском журнале
семидесятых годов. (Комментарий М. Горького.)], похожий на колдуна и, помнится, горбатый.
Если судить по официальным отчетам и корреспонденциям, то
в шестидесятых и
семидесятых годах сахалинская интеллигенция отличалась полнейшим нравственным ничтожеством.
Для меня было особенно важно получать верные ответы от тех, которые пришли сюда
в шестидесятых и
семидесятых годах; мне хотелось не пропустить ни одного из них, что, по всей вероятности, не удалось мне.
Это происходило
в начале
семидесятых годов.
В начале
семидесятых годов Ольга Васильевна Ладогина, девятнадцати
лет, вышла из института и прямо переселилась
в деревню к отцу.
В ней было все, что угодно, и всего понемножку: отрывки из русских классиков, переводы из Шекспира, Гете, Шиллера, Байрона, Гейне и даже шутки, пародии и эпиграммы
семидесятых годов.
Я помню его с
семидесятых годов, когда он жестоко пробирал московское купечество, и даже на первой полосе,
в заголовке,
в эти
годы печатался типичный купец
в цилиндре на правое ухо и сапогах бураками, разбивавший
в зале ресторана бутылкой зеркало.
Он сошел на мол и стал как раз напротив того места, где стояла Елена, облокотившаяся на буковые перила борта. Ветер раздувал его серую крылатку, и сам он, со своим высоким ростом и необычайной худобой, с остренькой бородкой и длинными седеющими волосами, которые трепались из-под широкополой, черной шляпы, имел
в наружности что-то добродушно комично-воинственное, напоминавшее Дон-Кихота, одетого по моде радикалов
семидесятых годов.
В конце шестидесятых,
в начале
семидесятых годов в Тамбове славился антрепренер Григорий Иванович Григорьев.
Старик шибко крепковат был на деньги, завязывал их, как говорится,
в семь узлов; недаром, как видели мы
в свое время, откладывал он день ото дня, девять
лет кряду, постройку новой избы, несмотря на просьбы жены и собственное убеждение, что старая изба того и смотри повалится всем на голову; недаром считал он каждый грош, клал двойчатки
в кошель, соблюдал строжайший порядок
в доме, не любил бражничества и на
семидесятом году неутомимо работал от зари до зари, чтобы только не нанимать лишнего батрака.
В начале
семидесятых годов в Москве, на Варварской площади, вырос Народный театр. Драматург Чаев, помнивший дебют Н. X. Рыбакова
в Малом театре, порекомендовал режиссеру А. Ф. Федотову пригласить Н. X. Рыбакова
в его труппу.
Он перечислял имена, рассказывал, что
в середине
семидесятых годов, перед турецкой войной,
в Московском университете кончила юридический факультет компания франтов, записалась
в помощники к известным адвокатам и сразу засверкала ярким либерализмом, выступая на суде.
Примечание к рассказу было такое: «
В конце
семидесятых годов,
в один из моих приездов к А. И. Островскому
в Щелыково, мы по обыкновению сидели с ним около мельницы с удочками; рыба не клевала; Александр Николаевич был скучен.
Уж много после я узнал, что Андреев-Корсиков был народником и
в Москве
в начале
семидесятых годов ютился
в «Чернышах» то у Васильева-Шведевенгера, то у Мишла-Орфанова, а потом служил
в Александрийском театре и был выслан из Питера за хранение революционных изданий.
В начале
семидесятых годов я уезжал учиться
в Петербург и перед отъездом зашел проститься с Николаем Матвеичем. Это было
в начале осени. У Николая Матвеича сидел
в гостях его друг Емелька. Старики показались мне как-то особенно грустными. Дело скоро разъяснилось. Емелька взял стоявшее
в углу пистонное ружье и, взвешивая на руке, проговорил...
Старая графиня *** сидела
в своей уборной перед зеркалом. Три девушки окружали ее. Одна держала банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета. Графиня не имела ни малейшего притязания на красоту, давно увядшую, но сохраняла все привычки своей молодости, строго следовала модам
семидесятых годов и одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят
лет тому назад. У окошка сидела за пяльцами барышня, ее воспитанница.
Май месяц стоял
в последних числах, следовательно, было самое лучшее время
года для поездки
в глубь Уральских гор, куда был заброшен Пеньковский завод; от губернского города Прикамска мне предстояло сделать на земских верст двести с лишком по самому плохому из русских трактов — Гороблагодатскому, потому что Уральская горнозаводская железная дорога тогда еще только строилась — это было
в конце
семидесятых годов.
Его записка относится к началу
семидесятых годов; но то же, конечно, продолжалось и
в последующие 25
лет.
Именно с таким остроумием
в шестидесятых и
семидесятых годах папаши высмеивали своих сыновей-гимназистов, поклонников Бюхнера и Фейербаха.
Тогда,
в конце
семидесятых годов, оно начинало входить
в моду у публики и потом
в начале восьмидесятых стало понемногу переходить из публики
в литературу,
в науку и политику.
Хозяйство города к половине
семидесятых годов очутилось уже
в руках купца и промышленника, а не
в руках дворянина.
«Как индусы под шестьдесят
лет уходят
в лес, как всякому старому религиозному человеку хочется последние
годы своей жизни посвятить Богу, а не шуткам, каламбурам, сплетням, теннису, так и мне, вступая
в свой
семидесятый год, всеми силами души хочется этого спокойствия, уединения, и хоть не полного согласия, но не кричащего разногласия своей жизни с своими верованиями, со своей совестью.
В начале
семидесятых годов в Петербурге был
в большой моде театр «Буфф»,
в котором пели
в то время производившие страшный фурор Жюдик и Жанн Гранье.
На Большом проспекте Васильевского острова
в половине
семидесятых годов стоял громадный двухэтажный каменный дом, весьма старинной и своеобразной для Петербурга архитектуры.
Варшава первой половины
семидесятых годов, как и Петербург, представляется бывавшим
в ней
в то время совершенно иною, нежели нынешняя Варшава.